Все организационные приготовления на себя взяла Надежда Васильевна. Нам с Константином сделали загранпаспорта, визы, и вот мы уже летим в самолете и повторяем английские слова, употребляемые за Богослужением. Константин к поездке подготовился основательно: взял английский и немецкий разговорники, разные сувениры. У него уже был опыт общения с иностранцами, для меня все было впервые.
Мы летели в столицу Норвегии - Осло, где нас встречала русская женщина Елена, которая жила в Норвегии, по вероисповеданию лютеранка, как все норвежцы. Вместе с ней мы пересели на самолет до Будо. В этом небольшом городке находится епископат во главе с епископом, управляющим церковными округами, которые состоят из нескольких приходов.
Было удивительно лететь на самолете по стране с населением около 4 млн. человек, меньшим, чем в нашем городе. Под нами открывались норвежские просторы. Нам повезло: был ясный солнечный день и мы увидели всю северную красоту Норвегии. Горы, такие высокие, что захватывало дух от того, что их вершины находились, казалось, рядом с нами; каменистая почва, где "не ступала нога человека"; норвежские фьорды, на берегах которых виднелись немногочисленные домики; холодное море, которое сверкало в лучах осеннего солнца и, наверное, улыбалось нам. Все это я пыталась сфотографировать, но из окна самолета получились только прозрачно-белые, мягкие облака.
Сейчас пишу о норвежской природе, вспоминаю чистейшую норвежскую воду, которую мы пили, не фильтруя, легкий и свежий воздух, им мы не могли надышаться. Забегая вперед, хочу сказать, что в Норвегии люди бережно относятся к своей природе и друг ко другу. Я тогда удивлялась, ведь для них это совершенно естественно, почему же у нас не так? Может быть потому, что в Норвегии очень немногочисленное население, а площадь страны одна из самых больших в Европе, или потому, что в Норвегии всего несколько крупных городов? Может быть, у них выше культура или воспитывают они как-то иначе своих детей?...
Наша поездка должна была продолжаться две недели. Программа нас ожидала насыщенная: участие в духовной конференции (лютеранской), встреча с епископом - мужчиной (в Норвегии есть женщина-епископ), посещение различных социальных учреждений (с моей точки зрения это было самым поучительным и интересным), выступление с рассказом о нашей Духовной Семинарии и Академии, посещение нескольких музеев и разные развлекательные мероприятия (например, поход в кино и поход в горы). Мы посетили несколько приходов, присутствовали на лютеранском Богослужении, сравнивая его с нашим православным Богослужением. В Лютеранской Церкви нет установленной Литургии, обязательной для общественного служения. В самой службе принимают активное участие все прихожане, которые поют духовные песнопения - протестантские хоралы в сопровождении органа. Это пение хоралов было введено в 16 веке Мартином Лютером, который сам сочинил множество церковных песнопений. Первые несколько дней мы находились под опекой нашей соотечественницы, а затем остались одни. Да, несмотря на то, что мы постоянно общались, были окружены вниманием и заботой, мы чувствовали духовное одиночество среди этих добрых людей.
В чем мы видели цель и смысл нашей поездки? Мы должны были привезти гуманитарную помощь для воскресной школы и Семинарии (Норвегия оказывает большую гуманитарную поддержку разным странам), а еще какая была цель? Нам очень хотелось рассказать как можно больше о православной вере, о церкви, о Богослужении, о русской истории и культуре. Мне запомнились две семьи: одна диакона лютеранской церкви - Пьера Вейби, а другая - лютеранского пастора. В каждой семье мы жили по три, четыре дня, а затем переезжали в другой город. Так мы объехали всю северную часть Норвегии: были за Полярным кругом, который пересекает страну посередине, видели самую северную точку Норвегии, пересекали море на пароме и ехали на машине по крутым горным дорогам.
Первая семья, с которой мы познакомились, была семья диакона Пьера. Диакон в лютеранской церкви осуществляет только общественное, социальное служение, а не участвует в Богослужении. В Норвегии очень развита социальная работа, даже есть институт диаконисс, как в древней Церкви. Пьер занимается с детьми, организует для них походы, проводит беседы, рассказывая о Церкви. В Норвегии меня удивило то, что я не видела молодых людей в церквях во время службы, которые мы посещали, и даже больше, среди тех людей, которые нас окружали (а это были все верующие люди), не было молодежи. В самой лютеранской церкви все поражает простотой, с точки зрения православного человека, можно сказать, скудостью, проявляющейся в Богослужении, в убранстве храма: нет родных для нас икон, потому что Лютеранская Церковь отвергает поклонение иконам, поклонение святым и их мощам. Но при этом лютеране уважительно относятся к христианским святым, принимают как пример для своей жизни их святую жизнь и веру. В храме есть только необходимое для совершения Таинства Причастия: открытый алтарь, в котором находится Престол с Евангелием, Распятием, Чашей и свечами, и непривычные для взгляда православного христианина кафедра для проповеди, многочисленные ряды скамеек для прихожан и орган. Лютеранская Церковь признает только два Церковных таинства: Крещение и Причастие.
Вечерами Костя и я разговаривали с Пьером и его женой о православной церкви, отвечая на все их многочисленные вопросы. Они с интересом воспринимали наши рассказы, но иногда Пьер становился задумчивым и немного грустным. Тогда мне казалось, что в эти моменты он сравнивает лютеранство с православием и понимает, насколько православная вера глубже, чем их родная религия. Наверное, эти люди были единственными, которые живо воспринимали все, о чем мы могли им рассказать. В других норвежцах чувствовался только поверхностный интерес к новым для них фактам.
Вторая семья, о которой я иногда вспоминаю даже до сих пор, - это семья лютеранского священника. Лютеранские пасторы избираются мирянами и утверждаются в должности (а не в сане!) на ежегодных собраниях Синода. Пасторы отличаются от мирян только по тем функциям, которые они исполняют в церкви: христианская проповедь, религиозное обучение и совершение таинств. В семье пастора меня поразили отношения между родителями и ребенком. Раньше я никогда не общалась с родителями, которые растят ребенка-инвалида. Он уже был юношеского возраста, но ничего не говорил, неадекватно реагировал на происходящее. За ним нужен был постоянный присмотр и поэтому его отводили в специальное учреждение на первую половину дня, остальное время он находился дома. Я удивлялась их отношению к больному сыну. Они терпеливо разговаривали с ним, как со здоровым ребенком, будто не замечая его поведения, смирялись и видели в этом спасительный путь. Жена пастора показала нам свой ткацкий станок. С его помощью она создает облачение для служения своего "батюшки". В этой семье нам показали слайды с видами... нашего Петербурга! Оказывается, что много лет назад "матушка" была в нашем городе и с тех пор бережно хранит память о нем.
В Норвегии нам показали много специальных социальных учреждений: дом для престарелых, детский сад для детей-инвалидов, специальные мастерские, где работают умственно отсталые взрослые (в Норвегии о них говорят "люди, которые по-другому воспринимают мир"), и даже тюрьму. Условия работы и жизни в этих учреждениях нельзя просто назвать "хорошими". На мой взгляд они такие, насколько возможно их сделать удобными для жизни людей. А в тюрьме нам рассказали, что у них есть даже русские заключенные, которые сознательно пошли на преступление и попали в тюрьму, чтобы заработать деньги для своей семьи. Можно было порадоваться за норвежцев, за высокий уровень их жизни, но тяжело было сравнивать увиденное нами в Норвегии с тем, что есть у нас.
В конце поездки мы встретились с норвежским епископом. Он оказался славным, компанейским человеком. У нас с Константином есть фотографии, где он обнимает нас и при этом широко улыбается. Такой добрый и простой епископ. Его жена нас радушно встретила и накормила вкусными бутербродами. Бутерброды - это отдельная история. В Норвегии они - национальная еда. Бутерброды едят с овощами на завтрак, на обед и только около шести часов вечера подают горячее, в основном, рыбные блюда. К такому меню я привыкла только на третьи сутки после наших семинарских "каши и щей". Константин более стойко выдержал это испытание бутербродами. Вы думаете: "Может быть их специально кормили только бутербродами?" Нет, они их тоже ели постоянно. Специальные лопаточки для резки сыра нам даже подарили, чтобы мы дома тоже могли создавать норвежские бутерброды. На бутерброды мы ответили свежими щами. В семье Пьера Вейби я сварила наши русские щи и мы все вместе съели их от души. В Норвегии не готовят никаких супов, а тем более кашу. В магазинах вместо крупы продаются только мюсли и по утрам детей кормят мюслями с молоком или бутербродами. К концу нашего пребывания в Норвегии мы считали дни, когда можно будет вернуться домой. Как говорится: "В гостях хорошо, а дома лучше". И это правда.
Наверное быть православным лучше в Норвегии?
ОтветитьУдалить